Дорогой батюшка Дорофей, благословите!

Пишет вам грешный раб Божий Феодор, который, если помните, таскался за Димой Аслаповским и был в найме у Димы Быстрова (в миру – Дионисий). Сейчас – зима 2003 года, я нахожусь в Лаосе вместе со своей женой, которая здесь работает в посольстве. А весной, 20 апреля – напоминаю – случился конфликт с упомянутым Д.Быстровым. Помните? Я тогда написал обстоятельную записку об этом деле. Как я уже рассказывал, работы я прекратил не сразу и после перерыва на пасху, закончил русскую печь на первом этаже (в смысле – в подвале) по просьбе Геннадия Павловича. Затем собрал вещи и инструменты и уехал.

Позвольте рассказать о том, что потом случилось. 17 мая в субботу Дима Аслаповский приезжал в очередной раз в С.Посад на той самой Газели, которую Вы освящали, помните, такого сиреневого цвета. Это было очень кстати. Я как раз закончил работы и погрузил все вещи в машину. Мы поехали в Лавру, машину оставили на нижней.площадке. Пока мы отсутствовали, машину вскрыли и украли его магнитолу и мой фотоаппарат. Конечно, жалко терять дорогую технику (Canon EOS 5), но другим обстоятельством было то, что в нем осталась полностью отснятая пленка, где зафиксированы все этапы строительства печки, так я обычно снимаю каждую свою печь.

Почему это произошло? Почему именно в тот момент, когда я уезжал от Д.Быстрова? Было ли это простым совпадением? Вряд ли. Мне особенно жаль было терять пленку, потому что в этой печке я применил новые задумки, другой такой еще не было. Вот я и подумал, что смысл того события в том, что надо это дело просто забыть. Даже фотоснимков не осталось. Я предложил обратиться в милицию, сделать заявление. Аппарат у меня редкий, может, найдут? Но Дима махнул рукой, мол, что пропало, то пропало. Ну ладно, махнул рукой и я. Хотя до сих пор не уверен, что был прав.

В Москве жизнь потекла своим чередом. В моем случае это была подготовка к выезду в Лаос, к моей невесте, с которой мы договорились пожениться в Лаосе. Все это время я помогал братьям Аслаповским по работе, по компьютерному делу, а они таким образом помогали мне быть хоть чем-то полезным занятым. И вот я получил лаосскую визу и купил билет на самолет на конец июня. Тут-то и случилась встреча с Димой Быстровым…

Я должен был вылетать в пятницу, 27 июня. А в четверг во Владис (фирма братьев Аслаповских) приехал Быстров. В общем-то мне от него уже ничего не было надо, я, как говорил, махнул на это дело рукой. Махнул и на Дионисия, и на его дело, и на мою печку, и на деньги, которые он конечно же никогда не заплатит. Но вот он приехал, и я думаю, а правильно ли я махнул-то? Надо бы подойти к нему, спросить, что да как, не желает ли он мне заплатить? А вдруг он желает, а я даже спросить побрезговал? И решил: надо подойти! И подошел.

Надо сказать, что его могучая натура производит на меня очень сильное впечатление. Меня в прямом смысле трясло, я чувствовал себя мокрым головастиком рядом с солдатским сапогом. Все же все, кто состоял с Димой в конфликте, меня поймут. Сила в нем есть какая-то, и очень большая. Когда отношения хорошие, кажется, что он душка, но если отношения портятся, а портятся они у всех, кто ему перестал быть выгодным, то эта сила производит очень угнетающее впечатление. Дима Быстров, естественно, ответил, что я сам виноват, что денег мне не положено. Тут я совсем потерял разум и сказал: Ты, Дионисий, говно. И если бы ты не был монахом, тебе следовало бы набить морду. И я умею это делать. Но мне нельзя, на тебе крест. Он что-то ответил и четыре раза ударил меня по лицу. Кулаки у него едва ли не такого же размера, как моя голова. Не прошло и двух секунд, как я обнаружил себя лежащим на земле, а все лицо залито кровью, моей, естественно. Наверно, у него на левой руке есть какой-то перстень, которым он раскромсал мне бровь. Дима остановился, видать, тоже не ожидал такого эффекта от своего рукоприкладства. Тут и Дима Аслаповский подошел. Я потихоньку поднялся и пошел. Он что-то говорил мне, но я не помню. Помню только, что у меня было ясное представление о том, что его слова утверждают его право бить. И еще помню свой ответ: «Ну и гордость у тебя, Дионисий!». Тут подошел Дима Аслаповский и увел меня обмыть лицо.

Видок у меня, батюшка, был ужасен! Лицо и рубашка залиты кровью, правый глаз полностью скрылся за огромным лиловым подтеком, из рассеченной брови течет кровь. Такой вот из меня за две секунды получился жених. И до свадьбы не заживет! Точнее – заживет, если свадьбу отодвинуть. Дело приключилось вечером в четверг. Что делать? Лететь ли в Лаос, нет? Как быть с братом Дионисием, ведь не может же дело закончится на такой высокой ноте?! Дима Аслаповский смущенно посмеивался, мол, чего ни бывает. Но я-то чувствовал, что надо что-то делать. Примерно за неделю до того дня во Владис приехал некто Саша, который до того работал в Черниговском скиту, потом у Дионисия. Он рассказал, что Дионисий применял силу к братьям. Однажды даже подвесил брата за ногу на веревке за какую-то провинность. Почему же никто не остановил «брата», который без благословения, по своему усмотрению накладывает на брата наказание, да еще сам же его исполняет, да еще в такой чудовищной манере. Я конечно понимаю, что на все воля Божия, что должно злу быть осуществленным, но также и помню, что горе тому, через кого зло придет. А может, отец Феофилакт и не знал, как его доверенный человек себя ведет? Саша рассказывал, что в то время Дионисий был как бы заместителем настоятеля, мол, если поручить ему какое дело, то оно точно будет сделано. И все же, как же так? Монах откровенно злодействует, и никого это не трогает, все считают, что это нормально? Как же получилось, что никто ничего не предпринял для того, чтобы остановить «брата», образумить его? Думаю, что дело в том, что манера Дионисия столь чудовищна, столь нагла и самоуверенна, что никто просто не решился допустить мысль о том, чтобы прекословить злодею.

Подумав обо всем этом, я предположил, что, может быть, моей разбитой роже суждено быть хоть каким-то препятствием на пути гибели брата Дионисия? Монаху положено терпеть. И если он неправильно понимает свой долг, то может и смолчать, не сказать брату об ошибке. Или боится его, боится новых побоев? А я-то человек простой, я-то скажу, и говорил уже. Но "брат"-то плевать хотел на мои слова.

Вот я Вам скажу, что произошло перед самой пасхой. Уже состоялся наш разговор, в котором я попытался объяснить Дионисию его ошибку. Я тогда сказал, что Дима Быстров в нем не умер, что проходимец Дима Быстров, который за дела свои должен был умереть, скрылся от своих грехов под рясой монаха и тем спас себя от смерти. Но не изменился. Что под Дионисием Дима продолжает свои дела и губит уже не себя-дурака, а монаха. В ответ он сказал примерно следующее: печально видеть, как седой уже человек мастурбирует передо мной. Мастурбировать, то есть заниматься онанизмом, по Дионисию значит – мудрствовать, рассуждать о том, о чем не имеешь понятия. Разговор, естественно, потерял всякий смысл. Я сказал, что больше никогда не буду ни поучать, ни обсуждать с ним его личность, что это не мое дело и прошу меня простить.

Так вот, перед самой пасхой Дионисий отправляет меня из дому вон, мол, хотя я и работник, но в пасху работать нельзя, и мне там делать нечего, отправляйся куда хочешь. А я-то наоборот рассчитывал, что смогу встретить пасху в Сергиевом Посаде, причаститься в святом месте. Но он говорит нет, у меня будет много народу, давай, уезжай. И вот я подхожу к нему уже в Лавре, перед самым соборованием, и говорю: если ты хочешь, чтобы я уехал, то организуй мне транстпорт. Почему я должен сам заботиться о том, как исполнить твои желания? Ты хочешь, ты и заботься. Он в это время разговаривал со своим земным братом Юрием, который приехал с Северного Кавказа поработать. Юра помогал мне класть печь и у нас установились хорошие товарищеские отношения. А Дионисий мне и говорит: опят ты начинаешь мастурбировать, иди отсюда, иди вон в храм, там и мастурбируй. Что тут скажешь? Я и пошел в храм, но вместо того, чтобы следовать его совету, встал на молитву и соборовался (слава Богу! Сподобился!). Опять же, манера Дионисия настолько чудовищна, настолько вырывается из нормального человеческого общения, не говоря уже о церковном, что я ничего не нашел ему ответить, только – полное недоумение, и уходишь ошарашенный.

И вот я, грешный раб Божий, получил от «брата» Дионисия по морде. И думаю, в чем же воля Божия? Мне-то поделом, здесь сомнений нет. Что послал господь, то и мое. Но неужели я должен оставить все, как есть. Ведь никто же не смеет не то что сказать, подумать что против Димы Быстрова. Может, мне и надо действовать? Меня мучают сомнения, что делать? Одно дело, что нельзя в таком виде ехать к невесте, в замкнутый посольский коллектив сиять синяками. Это решается легко: перенес дату отлета на неделю и отдыхай. А другое дело, что, может быть, в воле Божией довести дело до мордобития (одностороннего), чтобы хоть как-то остановить Диму Быстрова и спасти от гибели брата Дионисия? Обращаюсь к Диме Аслаповскому, но тот – недалекий парень, говорит, махни рукой, чего ни случается. А сам: и что же это Дионисий ни с кем не может ладить, со всеми ругается? Еще раньше я не раз с ним обсуждал положение, в котором сам же и оказался с этой печкой Дионисия. Говорю: мне же выгодней не идти на конфликт, быстренько закончить работу, получить деньги и больше никогда не встречаться с Дионисием. Другой вариант – попробовать через конфликт помочь брату одуматься. Но для этого я должен прекратить работу и очевидно, потерять деньги. Аслаповский говорит: Бог с ними, с деньгами. Как-нибудь возместим. Но, может, действительно, нам нужно попробовать воспользоваться этой ситуацией, чтобы помочь Дионисию одуматься? Надо сказать, что его слова меня поддержали. Они с Дионисием давние друзья, Дима переживает за неуживчивого монаха, и готов как-то помочь мне с деньгами ради помощи другу. Надо сказать, что с деньгами у меня также были большие сложности. Я очень рассчитывал на то, что получу ту тысячу долларов от Дионисия, чтобы уехать в Лаос на свои деньги. В итоге, моей подруге, нынешней жене, пришлось высылать мне деньги на билет. Не очень хорошо получилось, но ничего, дело житейское.

И вот после всего этого я обращаюсь к Диме и спрашиваю, что делать? А он сводит дело к тому, что "поцапались пацаны", чего ни бывает, что делать – не знает. Тогда я обратился к другим друзьям, рассказал им о случившемся, и получил совершенно другой ответ. Смысл его сводился к следующему: как так, в святом месте живет такой негодяй, обсерает собою всю братию, бросает черную тень на обитель нашего Сергия… Да как же теперь туда ехать? Да как же можно такое г. (нехороший человек) терпеть в святом месте. Твой долг как христианина – сделать все, чтобы подобного «брата» в монастыре не было. Да и братия будет тебе очень благодарна. Да и настоятель, наверно, ждет не дождется случая, чтобы избавиться от такого монаха. Ну и как мне, грешному, худому рабу Божьему, поступить? Надо заявить в милицию, езжай в травмопункт, зафиксируй рану. Этого дела оставить никак нельзя.

Я подумал, и решил, что никакой божеской заповеди я не нарушу, если пройду обычную гражданскую процедуру, которая положена в случаях с хулиганством. Сел в машину, поехал в травмопункт. Улицы неровные, перед глазами все малость плывет, но доехал. Обработали меня, написали какую-то бумажку, вызвали скорую, отправили в больницу. Я говорю, сам доеду, но врач запретил. В больнице тоже что-то написали, хотели зашивать бровь, но я отказался: у меня сестра – ветеринар, зашивает как хороший хирург, да и я – не хуже собаки, зашьет дома. Тогда же ночью пошел в милицию, благо она находится в соседнем со Владисом доме. Ночью дежурный спит, устал, постовой попросил придти утром. Ладно, пошел спать. Утром прошел и милицию, сделал заявление. Потом поехал в Аэрофлот, перенес вылет на неделю.

Прошло наверно дня три, когда Дима Аслаповский узнал, что я сделал заявление в милицию. Ни он, ни его брат Володя не смогли этого пережить. С их точки зрения обратиться в конфликтной ситуации в милицию – самое последнее дело, "не по-пацански". У них во дворе так никто не поступал, потому что после этого тебя никто не будет уважать. Я попытался объяснить им, что не держу на Дионисия обиды, что действительно, ничего особенного не произошло, если кто мою рожу подправил, что на все Божья воля, в том числе и на мордобитие, что сам понимаю, что грешен и что поделом мне и так далее. Я обратился в милицию не для того, чтобы они наказали моего обидчика, а потому, что это, может быть, единственная возможность остановить «брата». Я говорю, что много раз при них называл Дионисия г-ом (нехороший человек), что это мое мнение, которое сформировалось не за один день, что со мной согласны все, кто знают Дионисия, что даже его отец не возражал на эти мои слова, а я их ему говорил совершенно открыто. Что если по их мнению милиция – г. (нехорошие люди), то пусть они им и занимаются. Но они меня не поняли. Дима говорит: и я такой же. Я отвечаю: нет, ты не г. (нехороший человек), а то я бы и не стал с тобой говорить, ты же можешь понять. Володя Аслаповский был очень спокоен, он спросил, много ли у меня вещей. Я ответил, что нет. Ну тогда собирай их и иди отсюда. Все. Кончено. Кончен разговор, кончена дружба, кончены все отношения. Конфликт с Дионисием, который разворачивался в течении нескольких месяцев и в котором принимал участие и Дима Аслаповский, утянул с собой не только Дионисия, но и Аслаповских.

Батюшка, может, я более неправ, чем все они, я не знаю, то Бог ведает. Я Богу за все благодарен и твердо верю, что все – во благо, если относиться по-православному. Кажется, мне это удалось, слава Богу! После моего отъезда жизнь складывается слава Богу благополучно. Я женился, нашел работу. Живу, правда на чужбине, но это временно. К тому же я в любой момент могу вернуться. Вот, в октябре жена ездила домой в отпуск, и я с нею. Кстати, мою жену привлекали на руботу с женой Путина, когда они ездили в Таиланд, так сказать, большая честь. За все слава Богу! И за «хорошее» и за «плохое», за все. Он лучше знает, что нам надо, ему и доверяюсь.

Но скажите, батюшка, все ли я правильно понял, все ли правильно сделал? Не требуется ли от меня еще каких действий. Надо ли мне забыть про Дионисия, как пришлось забыть про мою фотопленку (чтоб даже памяти о той печке не осталось). А, может, надо наоборот, продолжить то дело? Кстати, с Дионисием я встречался еще один раз, у участкового милиционера. В возбуждении уголовного дела было отказано, но я еще могу обратиться в прокуратуру. Когда я пришел в участок, Дионисий и Дима были уже там и давали показания. Позже участковый сказал, что «монах» высказал сожаление, что его «бес попутал». В общем, ничего особенного, дела решили не возбуждать.

И то верно, велико ли дело, что монаха бес попутал? Вопрос в том, как скоро после этого монах от того беса выпутался? Да и выпутался ли вообще?

Я обсуждал ход событий со своими друзьями. Один меня спрашивает: а тот монах служит ли на литургии? Да, служит, сам видел. Он дьякон. Так что же, спрашивает он дальше, завтра он вернется в монастырь, его поставят на службу? У него на руках кровь. Исповедывался ли он? Да и что говорил на исповеди, что, мол, простите, батюшка, пришлось одному богоборцу по морде дать? Он так меня называл, богоборцем. Вы меня простите, батюшка, но я до сих пор безо всякой злобы считаю Дионисия г. (нехорошим человеком), Димой Быстровым, которому еще 10 лет назад положено было умереть. Обиды никакой нет, зла ему не желаю, наоборот, должен быть благодарен за науку, за исполнение воли Божией в отношении меня, грешного (мало ли еще за мной каких страшных прегрешений числится, один Бог знает!). Но все же сдается мне, что не место такому засранцу в братии, в стенах обители отца нашего Сергия. Его бы в монастырскую тюрьму, на хлеб и воду, на поклоны, на молитву. А ему поручают дела, вверяют деньги, людей…

Вразумите меня, отец Дорофей! Я бы ничего уже не делал, мне и так, слава Богу, хорошо. Но если для Божьего дела надо, я буду действовать, только скажите, что сделать.

Во всем полагаюсь на Божью волю и на Ваше пастырьское слово.

Смиренно преклоняюсь и прошу Божьего благословения на меня, грешного и бестолкового раба Божия, Феодора.

Да будет воля Божия во всем! Ему же и слава!

Ps. Батюшка, мне можно написать обычное письмо по адресу: Москва, Смоленская пл., 32, МИД, посольство РФ в Лаосе, Озаренову Ф.Н. или электронная почта: arktida@narod.ru. Электронная почта приходит за одну минуту, а обычное будет идти дней десять.