Иван, родства не помнящий

Обычное и при этом, очевидно, неверное объяснение:

Беглецы с царской каторги, крепостные крестьяне, бежавшие от помещика, солдаты, не вынесшие тяжести рекрутчины, сектанты и прочие «беспаспортные бродяги», попадаясь в руки полиции, тщательно скрывали свое имя и происхождение. На все вопросы они отвечали, что зовут их «Иванами», а «родства своего» (то есть происхождения) они не помнят.

Материалы к более достоверному объяснению:

Иван в этой поговорке – не имя, а древнейшее русское слово, которое означает «сын». Этимологически «иван» родственен пра-индо-европейскому слову «юн» со значение «младший», «меньший», «производное от большего»: юный, юница, юноша (диалектн. вьюноша). Любопытно заметить, что этот древнейший корень проявлен во всех индоевропейских языках: фр. jeun (молодой), jeunesse (молодость), лат. ювен – молодой, детский (например, ювенальный – относящийся к детскому периоду жизни человека) и так далее. Но еще интереснее то, что в западных языках есть проявление этого слова в том самом значении, в котором оно звучит в русской поговорке, «сын»: нем. von (фон) – произходящий из той или иной местности; дословно – сын земли. В современном русском языке слово «иван» как «сын» уже нигде, кроме этой поговорки, не изпользуется, но отголоски старого значения слова прослеживаются в устойчивых нормах применения, например, обычай называть царских детей иванами (Иванами). Сначала это был обычай: сын – иван. И этот обычай относился к высшему смысловому уровню: к Сыну Божьему и к сыну царскому (иван-царевич). Подобным же образом титул «василь» (василевс) стал сначала именем высшего сословного уровня, а затем постепенно спустился в народ и стал самым разпространенным и даже простонародным именем Вася, Василий также, как и Иван: Ваня, Иван-да-Марья. Средневековый русский обычай засвидетельствовал то состояние этих псевдо-имен, когда они уже стали именами, но еще не сошли в народную массу: русские цари 15-16 века все – либо Иваны либо Василии (Василий 2, Иван 3, Василий 3 и, наконец, Иван 4). Обычай называть царей Иваном или Василием съиграло злую шутку с историками: в 1572-м на русском троне был венчан последний сын Ивана 3 Симеон. Они приходился родным братом Василию 3 и дядей Ивану 4. После разгрома кобылинско-романовской камарильи русская партия взяла верх и провозгласила Симеона новым царем. При венчании на царство он должен был получить тронное имя, и этим именем стал именно Иван. Позднее историки решили, что это был все тот же Иван 4, который неожиданно и резко постарел, был непохож на былого царя. Понятно, что Симеон был на три десятка лет старше своего племянника. С уничтожением династии Рюриковичей ушел и обычай царских имен, которые с этого времени потеряли свой высокий статус.

Поговорка «иван, родства не помнящий», таким образом, относится к тем людям, которые отказываются от родства со своим родителем, предают отцов, свой род, совершают поступки, которые унижают достоинство их предков, их отцов. По всей видимости, такое применение относит нас к библейской притче, разсказанной Исусом Христом, о блудном сыне (блудный иван), который начал свои похождения с того, что решил получить наследство при живом отце, то есть «убил» своего отца, отказался признать его своим живым отцом. Блудный сын (иван, который заблуждался) своим решением отрекся от отца, отвернулся от него ради получения земных благ, оказался неблагодарным по отношению к своим предкам, к своему роду и к своему отцу. Вполне вероятно, что «иван, родства не помнящий» есть краткое описание человека в знаменитой притче.

…Съел собаку

Обычное и при этом, очевидно, неверное объяснение:

Мало кто знает, что первоначально данное выражение первоначально носило ярко выраженный иронический характер. Полностью поговорка звучит так: собаку съел, а хвостом подавился. Так говорили о человеке, который выполнил трудную работу, а споткнулся на пустяке.

Идиома собаку съел в настоящее время употребляется в качестве характеристики человека, имеющего богатый опыт в каком-либо деле.

Материалы к более достоверному объяснению:

Вот, что пишет по поводу многочисленных «собак» русских поговорок автор книги «Абракадабры» Николай Николаевич Вашкевич:

Собак у нас еще и едят. Собаку съел на этом деле — говорят в совершенно определенных случаях. Ни разу не приходилось видеть, как едят этих самых собак, а слышать — слышал, да и сам частенько, как и всякий русский, употребляю. Нет, не собачатину, а это странное выражение. Вообще-то есть страны, где собак и в самом деле едят, во Вьетнаме, например. Но у нас как-то не принято. Я думаю, даже поп, который остался без мяса, не стал бы есть собаку. Действительно, он же мог ее съесть вместо того, чтобы закапывать, но не стал. Видимо, про русского попа поется песенка. У нас собака — друг человека, так что ни при каких обстоятельствах поедание собак невозможно, разве что во фразеологизме. Так не собака там имеется в виду. А тогда что? Тоже тайна.

…На самом деле вопрос решается просто. Всякое непонятное слово или выражение надо написать арабскими буквами, получившееся найти в толковом арабском словаре и прочитать толкование. 
Как! — удивляются филологи. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. К сожалению или к счастью, это единственный аргумент моих оппонентов. Другие, более сообразительные, говорят: чтобы со мной согласиться, надо от всего отказаться. Ну что ж поделаешь, господа филологи, когда-то надо отказываться от бессмыслицы.

… Та же “собака” в выражении собаку съел. Это часть арабской пословицы сабака селю матару, буквальное значение которой “его сели (потоки) обгоняют его дождь”. Имеется в виду, что его дела обгоняют его слова. Говорят о человеке дела. Небольшое смещение семантики в сторону подчеркивания профессиональных качеств произошло уже на почве русского языка. Так что собак, как выясняется, мы все же не едим.

На арабском слово «сабака» означает обгонять, предшествовать. Смысл арабской поговорки при этом ясен и не вызывает вопросов. А смысл русской поговорки, где «сабака» означает «собаку», неясен в том числе и по той причине, что, действительно, непонятно, причем здесь «поедание»?

Возникает вопрос, как в русском языке могли появиться арабские пословицы? Вопрос закономерен, но общественность до сих пор упускает из вида теснейшую связь русского языка с арабским. Механизм связи до сих пор неясен, но при этом совершенно очевиден. Неясность в том, что два языка ни в коей мере не являются родственными: русский принадлежит к широкой семье индо-европейских языков, а арабский – к семитской. Близость же русского и арабского наглядно проявляется хотя бы в том, что все русские поговорки со словом «собака» получают ясное толкование именно через арабский язык, где събъкъ – предшествовать, быть чему-либо причиной, опережать. Вспомним эти выражения:

1. устал, как собака (ар.: сабака – лошадь, пришедшая первой в забеге, опередившая других скакунов)

2. собак вешать (ар.: вишайат – клевета, оговор; прежде оклеветанный)

3. как собаке пятая нога (ар.: фатах нагах – упустившая выигрыш, о лошади в забеге). Здесь надо иметь в виду, что в арабском языке звук П заменяется на Ф. Таким образом, сабака (лошадь в скачках) пата нага (упускает выигрыш). Очевидно, что в русском языке арабская поговорка была со временем переосмыслена.

4. вот, где собака зарыта (ар.: събъкъ – предшествовать, быть причиной, а зариат – причина, предлог). Арабское выражение утверждает, что всякому явлению предшествует причина.

5. ни одна собака… (ар.: сабек маарифату – прежде знакомый, знакомый человек).

Понятно, что все эти «собаки» русского языка – арабского произхождения. Как арабские поговорки попали в таком количестве в русский язык, неясно, но арабское произхождение при этом не вызывает сомнений. Очевидно, что многие поговорки были переосмыслены, дополнены, это, однако, не приводит к сомнению относительно их арабского произхождения. Близость исторической связи русского и арабского подтверждается не только «собаками», но и другими словами, например акула – по-арабски «прожорливая», в арабском есть слово «изба» со значением «дом», «загородная усадьба», а название города Самалют на Ниле там, где издревле была переправа, произходит от устаревшего русского «самолет» – паромная переправа.

…Зарубить на носу

Обычное и при этом, очевидно, неверное объяснение:

Материалы к более достоверному объяснению:

С этим выражением наоборот – отдает оно как-то членовредительством и агрессией. Несчастный школьник, перед носом которого качается грозный перст педагога, наверное, так и представляет себе, как топор заносится над выступающей частью его лица. На самом деле, нос – это небольшая деревянная дощечка. Неграмотные крестьяне делали на ней зарубочки, дабы не забыть какое-нибудь важное дело, или царапали рисунки, поясняющие суть этого дела.

Материалы к более достоверному объяснению:

Носами на Руси издревле называли то, что носят. Таким образом, и часть лица называется носом не совсем правильно: это – перенесенный смысл, а не собственное название. Перенос смысла – обычное явление, например, «ведать мед» стало медведем по той причине, что изконное «бер» было запрещено в повседневной речи в силу тотемный причин (бер – изконное слово для медведя). То же и про нос – выдающаяся часть лица, то, что мы носим на лице. Так вот оказывается, что первым носом на Руси был не нос, а палочка, небольшой жезл, который должен был быть у каждого уважающего себя человека. В общеразпространенном толковании палочка с глупыми зазубринами играет роль свидетеля малограмотности бедного крестьянина, который не может толком записать и вместо грамоты-записки делает зазубрины на деревяшке. На самом же деле нос – свидетельство знатности произхождения в древнейшие времена. Этот обычай, носить с собою небольшую палочку, ведет свое произхождение с тех времен, когда арьи еще не отделились от будущих славян, то есть примерно 5 тысяч лет до настоящего времени. Этот обычай был перенесен арьями в Индию и сохранился до сих пор у высших каст индийского общества, брахманов и кшатриев, как указание на их высокое произхождение. Очевидно, что и у русских нос также был свидетельством высокого произхождения, занятости и деловитости владельца носа. На носу было много зарубок и засечек различного назначения, в частности, календарь, примитивная таблица (точнее – линейка) умножения, напоминания о важнейших событиях жизни, своей и родственников, другие важные знаки. В старину у людей не было ни визиток, ни паспортов, никто не носил с собою грамот, которые могли бы каждодневно указывать на их знатность и занятость важными делами. Зато у каждого был свой нос, показав который, можно было получить множество важных напоминаний.

От древнейшего пра-индоевропейского носа ведут свое произхождение и «волшебные палочки» европейских колдунов (помните, как это изображено в цикле повестей про Гарри Горшечника?), и предмет спортивных, а до того – почтовых эстафет. Представим себе древнейшую эстафету: что за палочку передают друг другу бегуны? Очевидно, что это – носы с важными засечками-письменами, которые надо передать по назначению, например, письмо о победе в битве или сообщение о рождении наследника. В этом качестве носы – современники и альтернатива для узелкового письма (сделать узелок на память) и знаково-буквенных грамот более позднего периода письменности.

…Вилами на воде писать

Обычное и при этом, очевидно, неверное объяснение:

Тут есть два толкования, одно «серьезнее» другого. Во-первых, вилами на Руси называли русалок. Непонятно, откуда бы речные девы умели писать, но, увидев их предсказания, начертанные на воде, можно было быть уверенным, что все исполнится.

Также вилы были орудием волхвов, а уж после этого приземленным сельскохозяйственным орудием. Три наконечника означали сущность бога Триглава, и существовали как большие вилы, вроде посоха, так и маленькие – костяные, с ладонь. И вот этими штуками жрецы, устав нашептывать, выводили заклинания на воде. Возможно, ее даже предварительно толкли. Но что толку? Все равно забыли об их трудах, а над вилами писанным только насмехаются.

Материалы к более достоверному объяснению:

Вилами на Руси называли не русалок, а ведунь-предсказательниц, которые гадали на воде. Они гадали о будущем или о вопросе, требующем выбора. По-видимому, они водили по воде различными предметами, рисуя разного рода фигуры, и следили за тем, как пересекаются и накладываются друг на друга волны на воде. В настоящее время это искусство забыто, а его приемы утеряны. До нашего времени дошло выражение «вилами на воде писано», но его смысл изменился: совсем не обязательно, что написанное на воде сбудется.

…Отставной козы барабанщик

Обычное и при этом, очевидно, неверное объяснение:

В старину у бродячих трупп главным актером был ученый, дрессированный медведь, за ним шествовала «коза», ряженый с козьей шкурой на голове, и только за «козой» – барабанщик. Его задача состояла в том, чтобы бить в самодельный барабан, зазывая публику. Перебиваться случайными заработками или подачками – довольно неприятно, а тут еще и «коза» не настоящая, отставная.

Материалы к более достоверному объяснению:

При разсмотрении этого широко разпространенного выражения нам опять нужно обратиться к вопросу близости русского и арабского языка. Вот, что пишет Н.Н.Вашкевич:

 надо просто козу выписать арабскими буквами, получим судью. Кази, а по-арабски — это судья, вовсе не коза и даже не мальчик. Что касается обычаев, то здесь речь идет об обычае приводить приговор в исполнение сразу же после его вынесения, что требовало, чтобы в штате судьи был и барабанщик, под дробь барабана которого пороли, а по терминологии той поры "драли" (от арабского корня ДРЪ “снимать кожу”) провинившегося. Понятно, что судья имел огромный авторитет и вес среди мирян, но только до тех пор, пока ни уходил в отставку, после чего становился человеком, не заслуживающим никакого внимания, таким, с которым можно было уже не считаться. В русском языке вообще-то есть слово кази. Поэтому странно, что мои коллеги-филологи не догадались, о ком идет речь. 

О каком русском слове говорит Вашкевич? По-видимому, это глагольный корень -каз-: сказать, приказать, указ, приказ, наказ и так далее. От этого же слова, надо полагать, произходит и такое важное для русской истории слово, как казак: люди, живущие по указу великого князя. Однако независимо от русского слова, в поговорке явно звучит именно арабское «кази»-судья. Традиционно слово судьи, неважно, приговор или иное выступление, сопровождался призывом к публике соблюдать тишину и проявить внимание. Для этого при судье и был барабанщик: его дробь закрывала рты и открывала уши. Когда старый человек, бывший когда-то важной частью судебного процесса, претендовал на свою значимость, про него могли сказать, что он – барабанщик отставного судьи, и его барабан или слова уже ничего не значат. Если «каза» - судья, то, вероятно, раньше поговорка выглядела чуть иначе: отставного казы барабанщик.