Город, которого не может быть

Минибас остановился посреди пустой улицы и водитель объявил, что это и есть Вангвиенг. Объявление было не лишним, так как ни на одно из моих представлений об этом месте, появившееся после трех с лишним часов езды по равнинам и горным серпантинам поселение, похоже не было даже отдаленно. Автобус вытряхнул пассажиров и растворился в окружающей среде. Наши попутчики тоже, как-то неестественно быстро, исчезли из поля зрения. Появилось ощущение, что мы сюда не приехали, а телепортировались. Хозяйка близлежащего гестхауса неторопливо подошла, предложила посмотреть комнату. Посмотрели, попросили времени на раздумье и пошли, предположительно, в сторону от центра. Больше никто не обращал на нас внимания, к тому же никого на улице, кроме нас, и не было. Всплыли из памяти «Марсианские хроники». Пустынная улица, в открытых кафе на циновках и подушках спали какие-то люди, мы шли под палящим солнцем, а навстречу нам, посреди дороги, неторопливо плыла тележка мороженщика под звуки рожка, наигрывающего мелодию Янки дудл. По обочинам стояли тук-туки со спящими в гамаках тукерами и, казалось, никого никуда не собирались везти. То и дело, вперемежку с неказистыми строениями условно лаосского стиля, возвышались помпезные особняки с просторными балконами, террасами, украшенными классическими колоннами с резными капителями, прохладными портиками с каменными полами. И весь этот сюрреализм обрамляли сказочной красоты горы, подернутые легкой дымкой облаков. В голове как-то все поплыло и затуманилось. Появилось четкое ощущение, что время остановилось или, по крайней мере, замедлилось, став густым и вязким, как сгущенка. И таким же сладким и приятным. 

………………….

Поселиться решили в номере с видом на горы и реку – не хотелось выпускать из виду такую красоту ни на минуту. Зашли в первый же гест в начале набережной. Нас встретил менеджер лет 25-ти, манерами и всем своим видом напоминающий студента Сорбонны и мы, не торгуясь, заняли небольшой номер на втором этаже. Окно в комнате, хоть и выходило в сторону гор, было небольшим и не открывалось. Это компенсировалось наличием огромного балкона перед входом с таким потрясающим видом, что мы каждое утро начинали со съемки пейзажа прямо с балкона, благо он никогда не повторялся, словно кто-то менял картинки в стереопроекторе. Прямо под балконом текла река, огибая двумя рукавами небольшой остров с расположенными на нем живописными, словно игрушечными, бунгало и несколькими ресторанами в типично гоанском стиле – доски, бамбуковые подпорки и крыши, крытые пальмовыми листьями и тростником. Отщелкав первые десятки снимков, быстро приняли душ и с замиранием сердца шагнули в город, который нам был все еще совершенно непонятен. 

 

Мы пошли по первой линии, выбирая ресторанчик, чтобы наконец-то пообедать и отведать лаосского кофе, о котором слышали много лестных отзывов. Улица была все так же безлюдна, тук-туки со спящими тукерами казалось так и не сдвинулись со своих мест, а люди, спящие на подушках в ресторанах, словно и не просыпались. Пройдя всю улицу до конца, мы уперлись в небольшой ват с распахнутыми окнами, через которые просматривались все те же горы. Горы вокруг, горы внутри… будто ват появился вместе с ними и стоит тут так же долго, как и они. Дальше по улице ничего похожего на место, где нас накормят, уже не было и мы повернули назад и зашли в продуваемый со всех сторон, стоящий на обрыве над рекой очень уютный ресторанчик. Кажется, это было единственное заведение на улице, где все уже проснулись. Подошел радушный хозяин, принес меню и, записывая заказ, одобрительно похохатывал (не улыбался, а именно похохатывал), словно чувства настолько переполняли его, что он не мог их сдерживать. Заказали что-то лаосское, совершенно не рассчитывая на что-то новое после любимой нами тайской кулинарии, и были приятно удивлены неожиданно тонким и гармоничным вкусом. Впоследствии мы не раз восхищались лаосской кухней – при кажущейся простоте блюд, сочетание продуктов было настолько необычным, что поедая невесть что мы только с восторгом поглядывали друг на друга, периодически меняясь тарелками, чтобы отведать и то и другое сразу. Легендарный лаосский сом-там вообще оставил нас в недоумении. Казалось бы, просто нашинкованная папайя с добавлением острых приправ и всё, но… его хотелось есть бесконечно, заедая пышным белоснежным рисом. В конце обеда хозяин принес нам по стаканчику кофе, вкуснее которого я еще не пробовал. Дело не только во вкусе самого напитка, но и в манере его подачи – в стеклянный стаканчик наливается ледяная сгущенка, примерно на треть, а сверху льют горяченный кофе. Мало того, что это красиво, это еще и потрясающе вкусно! Зачерпываешь со дна маленькой ложечкой немного сгущенки, по дороге ко рту она наполняется глоточком кофе, помещаешь это дело на язык и… глаза закрываются от блаженства. 

Так мы сидели, попивали кофеек, а улица постепенно стала оживать. Невесть откуда появились европейского вида пешеходы, в ресторанах проснулись кормильцы и официанты, заездили тук-туки со странного вида пассажирами. Мы вышли из ресторана и оказались среди потока молодых людей, выползающих из незамеченных раньше щелей со стороны реки. Вся улица вдруг заговорила по-английски. Молодежь, раскрашенная трафаретными надписями на разных частях тел, все валила и валила и вот уже весь город забурлил, захохотал, загомонил, заулыбался. В ресторанах зазвучали англоязычные же песни, местное население тоже, как-то разом, заговорило англо-лаосском наречии. Раскрашенные полуголые люди несли в руках огромные автомобильные камеры и, судя по немного идиотскому выражению лиц, были абсолютно счастливы. И тут мы вспомнили о местной забаве, о которой много слыхали, но как-то не очень придавали значения, уж больно нелепой и примитивной она казалась – тьюбинг!!! Кто знал, что вскоре и мы пойдем от реки с дурацкими колесами в руках, улыбаясь друг другу и всем вокруг такими же идиотскими улыбками. 

 

ТЬЮБИНГ 

Что это такое, мы знали только понаслышке и у нас в головах роилась куча вопросов. Вопрос первый: течение в реке довольно сильное и если нас скинут туда всего в четырех километрах выше, то мы, вероятно, скоро приплывем обратно – почему тогда люди с колесами появляются в городке только перед наступлением темноты? Вопрос второй: как нас будут инструктировать, если мы не слишком хорошо понимаем лаоссцев, говорящих по-английски? И, наконец – куда мы попадем, если промахнем мимо Вангвиенга и коварная желтая река понесет нас по лаосским просторам? Так и не найдя ответов в, своих мозгах мы таки решились на эту авантюру. Очень уж хотелось надеть красивую майку с надписью Tubing in the Vang Vieng, а надевать ее, не участвуя в самом мероприятии не было морального права  

 

Наскоро позавтракав в ресторанчике рядом с тьюбинг-ангаром, глубоко выдохнув, занырнули в этот сумрачный железный сарай и показали деньги. Оказалось, что больше никаких особых умений от нас и не требуется. Нам дали подписать какой-то договор, предварительно перечеркнув фломастером основную его часть, оставив только место для имен и подписей. Что было в той бумаге, так и осталось для нас загадкой. Вероятнее всего, мы освобождали хозяев аттракциона от какой-либо ответственности в случае наших не совсем понятно каких неправильных действий. Взяв у нас деньги (часть за само развлечение, часть - залог за бесценное колесо) и нарисовав на руках маркером лаосские слова, нам указали на пустой тук-тук и велели туда забираться. Тут же кто-то подхватил наши колеса и приторочил их к крыше колымаги. Вскоре к нам в кузов утрамбовали еще человек шесть и мы двинулись на север. На все про все ушло не больше 10 минут. Еще минут через 20 нас подвезли к дощатому бару на берегу нам (реки) Сонг, где уже лежала куча колес, а их хозяева сидели на деревянных скамейках в баре и разминались коктейлем под названием «Букет Вангвиенга», представляющим из себя пластиковое ведерко наподобие детского, наполненное чем-то слабоалкогольным со льдом. Из ведерка торчали трубочки и пили из него, как правило, несколько человек. Таким образом заводились и поддерживались знакомства. В течение часа к нашему бару, точке старта, подвезли не меньше 50-ти человек. Гора колес на берегу все росла, музыка орала все громче, а народ все прибывал. Рядом с баром росло огромное дерево с тарзанкой и предупредительной надписью о недопустимости прыгать с нее после употребления алкоголя. Для кого она в таком случае предназначалась, было не совсем понятно. Вскоре первые тарзаны, видимо трезвенники, стали подниматься по деревянной лестнице к дощатой платформе в кроне дерева и под одобрительный рев публики стали прыгать в реку. Дух захватывало. Высота была не меньше десяти метров. Все больше и больше смельчаков, оставив на столах разноцветные ведерки с «букетами» (видимо, они не подпадали под категорию алкогольных напитков) поднимались по лестнице и прыгали. Почему-то стало ясно, что прыгать придется и нам. Не то чтобы придется, а просто очень захотелось прыгнуть. Бурлящая вокруг нас толпа молодых людей как-то вдруг настроила нас в резонанс с собой и нас уже не мучили никакие вопросы. Стало ясно, что надо просто повторять все за ними. Мы покорно пошли к лестнице, поднялись и прыгнули вдвоем. Нас выловили с помощью камер, привязанных к веревке. Все вокруг улыбались нам и друг другу, а мы улыбались друг другу и всем вокруг.

Постепенно бар стал переполняться посетителями и прибывшие первыми, как бы переливаясь через край, стали седлать свои колеса и отправляться вниз по течению. Кто-то плыл налегке, а некоторые устанавливали у себя на животе ведерки с «букетами» и плыли, не отрываясь от трубочек. Далеко уплыть им не удавалось. Метрах в трехстах от первого бара, по обе стороны реки высились еще два заведения. Шустрые мальчишки забрасывали в реку веревки с привязанными к ним пластиковыми бутылками или камерами от мопедов и ловко выхватывали из воды тьюбингистов. Никто не проплыл мимо. Здесь веселье продолжалось. Под грохот музыки прыгали с тарзанки, танцевали, пили пиво и коктейли. Сколько было этих баров по пути следования, мы уже и не помним. В каждом их них было какое-то свое особенное развлечение. Перетягивание каната над ямой с грязной водой, волейбол на площадке с жидкой глиной, подобие горки аквапарка в виде огромного бетонного корыта, облицованного сантехнической плиткой… В последнем баре все уже чувствовали себя почти родственниками и с бурной радостью приветствовали вновь прибывших. На бетонном бортике несколько человек, которые еще утром были не знакомы друг с другом, синхронно исполняли некие телодвижения, напоминающие танец. Все уже немного утомились, но на лицах по-прежнему светились улыбки. Объявление на стенде гласило, что дальше по течению остановок больше не предвидится и нам предстоит плыть около часа в свободном режиме. Решив, что с нас довольно развлечений, мы погрузились на колеса и приготовились к скучному сплаву. Оказалось, что и эта часть аттракциона не лишена прелести. По мере того, как затихали звуки музыки, нас стал охватывать тихий восторг от тишины, звенящей стрекотом стрекоз, пением незнакомых птиц, плеском воды на перекатах. По берегам зеленой стеной росли, склонялись над водой, тропические деревья и травы. Над нами пролетали огромные бархатные бабочки. В лучах склоняющегося к закату солнца вода казалась уже не желто-коричневой, а розовой. Ощущение безмерного покоя было настолько сильным, что нас уже не слишком заботило, как мы выберемся из реки. Почему-то, не было никаких сомнений, что она доставит нас куда следует. Река заботливо несла нас на себе. Мы, свесив задницы в прохладную воду, проплывая через перекаты и водовороты на своих нелепых плавсредствах, чувствовали себя абсолютно счастливыми. Время от времени мимо нас проплывали наши новые товарищи и по выражению их лиц было видно, что они испытывают похожие чувства. 

 

Выбравшись из реки с помощью местных ребятишек, зарабатывающих на вылавливании зазевавшихся путешественников, мы потащили свои колеса в ангар. Чувство абсолютного удовлетворения постепенно сменялось чувством восторженного недоумения. Было совершенно непонятно, кто и когда придумал это нелепейшее из развлечений. Как так получалось, что довольно взрослые люди, во всяком случае, совершенно не дети, по своей собственной воле, за свои кровные средства оказывались вовлеченными в эту авантюру. Ведь, судя по всему, никто не вылезал из реки разочарованным. Никто не требовал дополнительных удобств, несмотря на то, что никаких удобств, собственно и не было. Было ясно, что организаторы вложили в это минимум средств – копеечные камеры от грузовиков, кое-как сколоченные из разнокалиберных досок, крытые пальмовыми листьями бары на берегах, давно работающие только на прибыль, непонятно как ездящие тук-туки и, вдобавок к этому, самостоятельная доставка плавсредств обратно в ангар. Ответ был только один – все это родилось в недрах сознания этого загадочного города. Это не город в обычном понимании слова, а некое существо, заманивающее к себе посетителей из самых отдаленных уголков Земли, звуками волшебной дудочки. Мало того, что большинство участников сплава возвращались на реку на следующее же утро. Многие из них приезжали сюда не впервые, предпочтя Вангвиенг многим раскрученным местам с полным перечнем удобств и удовольствий. Устав искать ответы на эти вопросы, я все больше убеждался в том, что этого города просто не может быть. Не может быть ничего из того, что мы видим и ощущаем. День клонился к закату, срок пребывание в отеле заканчивался и мы вдруг, не сговариваясь, поняли, что мы не можем отсюда уехать так скоро. Есть этот город, или его нет, нам просто необходимо остаться здесь еще хоть ненадолго. Он просто не отпускал нас.